Предлагаем вашему вниманию антиудмуртское бульварное чтиво "для своих", написанное на коленке Дарали Лели ей же.
ОНЛИ Ю-Ю-Ю!
Закатная зарисовка
Ирисов уже бежал: бежал сильно, издалека, спеша на помощь своему другу, не понимающему, что происходит. В животе его еще сильно булькала только что съеденная каша: ячневая, с бараниной. Это затрудняло бег и адекватную оценку всего. Рядом, совершенно не замечая трагедии случившегося, парил Анатоль. Его резиновый костюм Кылдысина обтягивал его с ног до головы, а маленький пристрой на спине, где уже вовсю резвились и игрались белочки, собраз целый рой зрителей. На первых рядах сидели мальчики из капеллы "Ингур", за ними на складном стульчике умилялся Гонин, из-за дерева одиноко наблюдал Поздеев. Анатоль наслаждался своим косплеем и выделывал крутые движения, подобные тем, которые выделывает Миша Эктонец на 30-й минуте концерта "Эктон корка". Он совершенно не обратил внимания на бегущего Ирисова.
Ирисов добежал и схватился за плотный зад одной из женщин.
- Дак, ю-ю-ю!!! - кричала женщина.
- Дак не хочу! - говорил Старков, захлёбываясь и отрекаясь от гранёного стакана с мутной жидкостью.
- Ю, шуисько!
- Давайте мы с вами лучше песен попоём, - пытался он отвлечь другую женщину, стремительно вливающие в его сахарные дипломатические уста настой кумышки а-ля Зангарелла (с тонкими лепесточками васильков).
- Оставьте его в покое, женщины, уважаемые! - воскликнул в сердцах Ириска - но поздно: мощная струя напитка нахально вошла в горло культурного менеджера МВЕУ и нещадно опустилась в пищевод.
- Ах ты бля... - вздохнул его друг и напарник. Обе женщины хищно улыбнулись Ириске. Он, опомнившись, убрал руки с зада одной из них. Потные зеленые разводы остались на его пальцах. Женщины вставали.
Весело шушукая, они направились в сторону концертной площадки, где уже во всю бахала задорная музыка летней эстрады.
Старков лежал неподвижно.
- Саша, Сашенько! - шепотом мычал Ириска. Друг не отзывался.
Невдалеке вдруг послышался визг. Волнуюущееся тело в наряде удмуртского дизайнера по кочкам стремительно плыло в сторону пострадавшего. Зангарик, с корзинкой в одной руке - с сувенирами мастеров д. Узей-Тукля - и букетиком нежных одуванчиков - подаренных неким Колей - склонилась над беспамятствующим Старковым.
- Саша! Саша! Очнись!.. Ненавижу...!
И вдруг, глаза, на которые склонились нежные кудри, открылись.
- Зангарик, - улыбнулся Старков.
- Ну вот, так всегда, я спасаю, а потом появляется Зангарик и никто даже спасибо не скажет, - саркастически ухмыльнулся Ириска и, шурша широкими брюками в гавайском стиле, ушел смотреть на тараканьи бега.
...Саша и Ирина мило сидели на помятой траве. Невдалеке шумели кусты. Это 20 девушек с удмуртской филологии сидели в лопухах и переводили для Лёши Шкляева на удмуртский язык рекламу корма "Китикэт".
Вечерело. Закат своим лучистым сияньем омывал поляну с праздником.
Гербер подходил к концу.
что ж тут антиудмуртского? Как раз наоборот )))
ОтветитьУдалить